Сентябрьская луна - Констанс О`Бэньон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Как только дилижанс снова тронулся в путь, Джек отложил свой карабин в сторону и отхлебнул большой глоток прохладной воды из фляги. День выдался жаркий, на небе не было ни облачка, и двум мужчинам, сидевшим на козлах экипажа, негде было укрыться от свирепого техасского солнца. Они проезжали по голой выжженной местности, земля кругом растрескалась в напряженном ожидании дождя, которого в этой части Техаса ни разу не было за последние два года. Местные фермеры утверждали, что такой страшной засухи они не помнят вот уже лет двадцать.
Концами изношенного шейного платка Джек утер пот со лба.
– Ну и пекло, Пит! В такой денек, как этот, хотелось бы мне быть пассажиром, а не торчать тут на самом солнцепеке.
Пит покачал головой.
– А я вот ни за что не захотел бы ехать бок о бок с этой проклятой птицей. Не ровен час она выберется из клетки! Представляешь, что тогда будет?
– А знаешь, я где-то читал, будто в прежние времена богачи натаскивали таких птиц для охоты. Но то было давным-давно, а теперь и вправду странно видеть молодую леди с таким опасным питомцем, – сказал Джек, с надеждой провожая взглядом лениво проплывающее по небу облачко.
– А с чего ты взял, что она – леди? – поинтересовался Пит, прекрасно понимая, что Джек опять принялся за свою любимую игру.
– Ну… кое-какие секреты я все-таки разгадывать умею.
Пит проследил взглядом за кружившими на горизонте стервятниками и с тоской подумал, что жара, должно быть, прикончила еще одну корову или лошадь.
– Леди она или нет, а нелегко, наверное, ей приходится в этом вдовьем наряде! Пожалуй, она больше страдает от жары, чем все мы, – заметил он.
– Камилла Кастельо… – задумчиво произнес Джек. – Странно, фамилию эту я слышу впервые, но вот имя и голос…
Какое-то ускользающее воспоминание не давало ему покоя. Внезапно он выпрямился, на его лице появилось ошеломленное выражение.
– Не может быть… Небо и ад, неужели это она?! Нет, быть того не может! Малютка Камилла Монтес!
– О чем ты говоришь? – спросил Пит с явным интересом: судя по всему, он тоже увлекся игрой Джека.
– Я подумал: а вдруг это дочка Сегина Монтеса, Камилла? Правда, я слыхал, что она замуж вышла и подалась куда-то на новые места… Черт, говорили даже, будто она умерла! Просто не знаю, чему верить.
– Ну, я в здешних местах человек новый – не то что ты, Джек, мне трудно судить, о чем ты толкуешь. Она что, из тех Монтесов, что издавна враждуют с Кингстонами? Погоди, разве не ты мне говорил, что Сегин Монтес был убит пару месяцев назад?
– Вот именно! Сегин Монтес был убит. Кто-то выстрелил ему в спину.
– А почему они воюют с Кингстонами?
– Никто точно не знает, с чего все началось, а если кто и знает, тот помалкивает. Но старик Кингстон и Сегин Монтес ненавидели друг друга, это тебе кто хочешь подтвердит. И вот теперь они оба мертвы…
– А Хантер Кингстон, выходит, сын старика Кингстона, верно?
– Верно. У него самое большое стадо во всем Западном Техасе – почитай, целая империя, так что забот у него хватает. Мне Хантер всегда нравился, хотя многие считают его гордецом. Ну да удивляться не приходится: когда человек богат, он вечно наступает кому-то на пальцы. Вот и Кингстоны, надо полагать, отдавили немало ног.
– А как насчет ранчо Монтесов? У старика остались наследники? Что ты там говорил про его дочку?
– Если сейчас в нашей карете действительно катит дочь Сегина, этому может быть только одно объяснение. Она решила вернуться домой, чтобы присматривать за ранчо после смерти своего папаши.
– Не может женщина управлять ранчо в наших местах, – упрямо покачал головой Пит и опустил тормоз, чтобы замедлить движение кареты на крутом спуске. – Дочке Сегина Монтеса лучше продать ранчо и возвращаться восвояси.
Но Джек так глубоко задумался, что даже не расслышал его слов.
– Я помню, она уехала совершенно внезапно, это было лет пять назад. Сегин Монтес не пожелал ничего объяснять, он вообще не хотел говорить о дочери. Поэтому – ясное дело! – пошли сплетни. Вот тогда кое-кто и решил, что она умерла. А Камилла Монтес была настоящей красавицей. И такая славная девчушка! Всегда приветлива, всегда с улыбкой… Ну, Пит, если это и в самом деле она, тогда, я полагаю, война между Кингстонами и Монтесами вспыхнет с новой силой. Не сойти мне с этого места!
– Но почему? Ведь старики-то уже в могиле.
– Да потому, что было время, когда Хантер Кингстон с ума сходил по Камилле! А потом… Не знаю уж, что там у них вышло, но только Хантер разозлился, как сто чертей. Да, если леди в карете – Камилла Монтес, скоро этим двоим в Техасе станет слишком тесно…
Камилла стряхнула тонкий налет пыли с подола своего черного платья и откинулась на спинку сиденья. Густая черная вуаль, скрывавшая ее лицо, почти не спасала от пыли, поднимаемой лошадьми. Она уже успела забыть, какие неровные здесь дороги, а дилижанс, направлявшийся на запад, не пропускал, казалось, ни единого ухаба.
Ей страшно хотелось открыть окно, но она знала, что от этого пыли в карете стало бы еще больше. Вытащив из ридикюля белый, отделанный кружевом носовой платок, Камилла смочила его розовой водой и поднесла к лицу.
Внезапно чувство одиночества охватило ее с новой силой и проникло в самую глубину души. Камилла закрыла глаза. В этом дилижансе она ехала вот уже четыре недели и с самого начала путешествия почти не могла спать, а пища на постоялых дворах была такая скверная, что и ела она очень мало.
Камилла возвращалась домой, потому что умер ее отец! Никто из близких не ждал ее в Сан-Рафаэле, некому было даже встретить ее – кроме людей, работавших на ранчо Валье дель Корасон. «Но зато кое-кто совсем не обрадуется моему приезду, – думала Камилла. – Интересно, попытаются ли Хантер Кингстон и его отец снова избавиться от меня?» По крайней мере, ее приезд не должен стать для них сюрпризом. Хантер несомненно ждет ее возвращения после смерти отца.
Рассеянно проводя пальцами по переплету книги, лежавшей у нее на коленях, Камилла чувствовала себя отстраненной от окружающего мира, словно отделенной от него невидимым барьером, за которым начиналась страна грез. «Что ж, траур пришелся как нельзя кстати, – думала она. – Разве я не была мертва последние пять лет?»
Она принялась изучать мужчину и женщину, сидевших напротив. Они ехали вместе вот уже несколько дней, но, очевидно, ее черное платье и вуаль не располагали к общему разговору, и Камилла была этому рада. Мужчина был ей незнаком. Одевался он как подобало джентльмену, но ей не понравились его манеры, а взгляд казался каким-то скользким и в то же время прилипчивым. К тому же он сильно потел и поминутно вытирал лицо носовым платком.